— Вадим, скажи мне, что ты думаешь о летающих тарелках? — после непродолжительного молчания спросил Лазненко.

— Ну… — протянул Малахов, от неожиданности не зная, что сказать. — Я очень в школе интересовался. А потом… Ну, когда читаешь книжки и статьи об этом, практически веришь. А когда по телевизору выступают всякие эксперты и контактеры, так…

— Веришь или не веришь? — перебил его полковник.

— Пока не потрогаю руками — не поверю. Правда, это уже будет не вера, а знание.

— Хорошо, а вот про полтергейст тоже слышал? — продолжил Лазненко.

— Сказки.

— А если потрогаешь — поверишь? — усмехнулся Николай Петрович.

— Ну, полтергейст скорее сам потрогает.

— Логично… Короче, мы рассчитываем, что в ближайшее время ты присоединишься к работе особой группы. Эта группа как раз занимается выяснением того, что есть выдумка, а что есть правда. И не газеты читать, а именно придется попытаться потрогать.

— Я должен дать ответ?

— Не обязательно, ты же уже согласился год назад. Ответ дадим мы, после того как увидим твою работу. А пока — продолжай учебу.

ГЛАВА 4

На проходной Малахова ждал вызов к Лазненко. Вадим уже привык, что такие вызовы почти всегда связаны с новым заданием. Поэтому сейчас он, не задерживаясь, отправился на четвертый этаж, в кабинет генерала.

— А, заходи давай. — Лазненко стоял в приемной и листал пачку бумаг. Валя, секретарша, из-за стола улыбкой приветствовала Вадима.

Малахов вошел в кабинет, за двадцать лет службы ставший для него родным. Удобно устроился в глубоком кожаном кресле. Это кресло все, даже Лазненко, называли креслом Малахова. Все знали, что занимать его может только он.

— Как дела Вадим, как Ольга? — Генерал вошел в кабинет, тщательно закрыл двойную дверь. — Да сиди ты, сиди.

— Ну вы же знаете и так, — смутился Малахов.

— Знаю и с удовлетворением слежу за развитием событий. Ты извини, что я так. Хотя понимаю, как тебе не просто. — Лазненко произнес эту фразу со скорбным выражением лица.

— Мне не тяжело. Мне наконец легко, — ответил Вадим и увидел, что в глазах начальника прыгают чертики. — Вот только за Гусенком скучаю. Я ведь так мало с ним раньше виделся. Работа, работа…

— А что, Ольга не позволяет с сыном видеться? — Тут Лазненко понял, что Вадиму эта тема неприятна. — Нуда ладно. Ты о Чернобыле хорошо информирован? На уровне газет или интересовался?

— Интересовался. И когда грохнуло, и после Крымской, когда шум поднялся про статус Зоны.

— Ну, когда грохнуло, все ясно было. Это потом стали нагнетать муть — когда деньгами запахло. И после войны — понятно. Кто откажется от клочка земли, на который ООН постоянно выделяет финансирование? Впрочем, это все тривиально. Что знаешь об артефактах?

— Я же постоянно веду поиск аномалий. Конечно, в курсе.

— Ну, расскажи в двух словах, что накопал.

— Да не особенно точные сведения. После полной изоляции Зоны, перевода ее в режим Украинского анклава, положение всех, кто там остался, стало безысходным. Конечно, самоселы всегда были властям до лампочки. Но оставалось совсем немного легальных жителей, которые обслуживали экскурсионный бизнес. Заодно нелегально торговали оптом грибами и ягодами из Зоны. Фон уже не очень высокий был, так что покупателям они не вредили. Драгметаллы тянули с брошенной техники.

А потом, после войны, в Зону ломанулся всякий сброд. После этого стали рассказывать сказки о мутантах, об артефактах, которые можно найти в Зоне. Уже спустя пару лет число обитателей стабилизировалось, но легенды об артефактах выжили, и даже был организован — естественно, нелегальный, — сбор. Смертность среди поисковиков оставалась очень высокая, власти перестали выдавать пропуска. А артефакты… Я находил фото каких-то стекляшек, которые могут показать обратную сторону Луны, ножей, которые могут быть использованы как скальпели, и при этом пациенту не нужна анестезия. Только фото и никаких реальных свидетельств. Я посылал вам отчет.

— Да, конечно. По нему работала другая группа, — ответил Лазненко.

Вадим знал, что группа его в департаменте не единственная, и знал, что ни при каких обстоятельствах одна группа не будет знать о работе другой. Впервые Лазненко сказал о том, чем занимались другие сотрудники.

— Обстановка в Зоне стала радикально меняться в последнее время. К сожалению, мы, кажется, прозевали один очень важный момент. Кроме генных мутаций, стали развиваться психические. Ты помнишь во времена Крымской войны отряды укрошахидов? Те, которые еще на Майдане были обработаны психотронной пушкой. Так вот, они почти все ринулись в Зону. Хотя есть подозрение, что их туда силой депортировали нынешние украинские власти. Причем сделали это очень аккуратно. Так вот, все эти люди растворились в Зоне. Что с ними стало — неизвестно. Они не контактируют с местными, не пересекаются со сталкерами. Они — тени, которых не видно. Зомби. Вообще сейчас Зона — достаточно интересное образование. Есть с дюжину сталкеров, есть перекупщики, есть организованный сталкерский бизнес. Есть некоторое количество держащих Зону бандитов. Они в основном перекупщиков контролируют.

— Новая миссия — это поиски зомби? — поинтересовался Малахов.

— Нет. Эти зомби, их вообще-то официально назвали «main down» ввиду того, что все основные функции мозга практически отсутствуют — просто отягощающее обстоятельство. Задачи там у нас другие. — Лазненко на секунду замолчал, потом продолжил: — Примерно месяц назад мы получили информацию о том, что в Зоне локализован действительно серьезный артефакт. Для его обнаружения отправилась группа с простым заданием. Не аналитика, не поиск чего-то неопределенного. Они должны были выйти на местных поисковиков-сталкеров и с их помощью определить, насколько этот артефакт реален. Тем более что было известно, кто из этих самых сталкеров якобы на него набрел. Ну, они его и взяли в помощники. Имя у него странное было — Гасло. Ну… в общем, мы потеряли группу.

— Совсем? Несчастный случай? — Малахов помрачнел.

— Совсем? Совсем — это было бы счастье! — Генерал вскочил и нервно заходил по кабинету. — Они последний раз связались с нами из Канар! С теплого пляжа, пьяные в задницу! Позвонили по закрытой линии и послали меня на… А за час до этого выходили на связь из Зоны, мол, на подходе к артефакту, ждите следующего сеанса. Но этими охламонами мы займемся отдельно!

Генерал подошел к сейфу, громыхнул архаичным ключом и извлек бутылку армянского коньяка. Малахов знал, что коньяк в сейфе всегда армянский. Лазненко достал из застекленного шкафа два больших бокала, разлил и, не чокаясь, выпил. Малахова долго уговаривать не пришлось. Несмотря на утро.

— Так, Вадим. В секретной части получишь документы. Группе — двухдневная готовность. Оснащенность — по полной. В Зоне провести максимально возможный сбор информации, никого не стесняться. С бандитами, если вдруг возникнет напряженность, не церемониться. Если что, мы поможем всеми доступными средствами. Когда изучишь документы — ко мне на инструктаж. Завтра вечером.

— Есть! — почти по-уставному ответил Малахов. — Николай Петрович, а про смертельно опасные аномалии в Зоне — правда?

— Еще какая, — мрачно ответил Лазненко.

— Отлично! — Малахов поднялся и, пожав руку начальнику, вышел из кабинета.